![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
И о культуре...
Jul. 26th, 2010 10:41 pmЛюдмила Максимова, бывший директор Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника:
Беды музея начались три года назад, когда в Рязанской епархии архиепископом стал отец Павел. Мне позвонили из Москвы, из Федерального агентства по культуре и кинематографии, и потребовали передать церкви западную часть Дворца Олега, где у нас находились действующие экспозиции и часто проходили научные конференции. Я отказалась, потому что не хотела нарушать закон: Дворец Олега — это гражданское сооружение, не имеющее к религиозным постройкам никакого отношения (Дворец князя Олега общей площадью 2530 кв. м — самое большое гражданское здание кремля, где до XVI в. предположительно находился княжеский двор. — Esquire).
В итоге после 44 лет работы в музее вопрос о моем увольнении решился в один день. Меня вызвали в столицу и попросили подвезти документацию, но в Москве выяснилось, что эти документы никому не нужны: мне с порога сунули под нос приказ о расторжении со мной контракта. Как заявил Швыдкой, «из-за нежелания идти на компромисс с церковью». Даже не дали трех дней доработать, чтобы я успела решить текущие проблемы, — последний свой рабочий день провела в Москве. В итоге церковь получила часть Дворца Олега. Зачем им было нужно это помещение, не знаю — оно до сих пор пустует. Я думаю, для архиепископа главное — это полный захват Рязанского кремля, рейдерский по своей сути.
Я однажды посетила Солотчинский монастырь, который еще при мне передали церкви, и была поражена тем изменениям, которые произошли там всего за год. В надвратной церкви Иоанна Предтечи монахи устроили сенохранилище. В Духовской церкви, в строительстве которой предположительно принимал участие Яков Бухвостов (русский архитектор конца XVII — начала XVIII вв., создавший Успенский собор Рязанского кремля. — Esquire), все забелили. Даже включая изразцы, которые сравнительно редко использовались для украшения фасадов церквей — их отливал известный мастер Степан Полубес. Я спросила у священника: «Что же вы, батюшка, делаете?». А он: «Наш храм должен быть как пасхальное яичко». Так что после этого диалога я не удивилась, когда узнала, что произошло в одном из храмов в Николо-Чернеевском монастыре. При реставрации там были вскрыты фрески, и по приказу нашего нынешнего архиепископа Павла их срубили.
Читать ещё: http://community.livejournal.com/ru_antireligion/4640911.html?#cutid1
Беды музея начались три года назад, когда в Рязанской епархии архиепископом стал отец Павел. Мне позвонили из Москвы, из Федерального агентства по культуре и кинематографии, и потребовали передать церкви западную часть Дворца Олега, где у нас находились действующие экспозиции и часто проходили научные конференции. Я отказалась, потому что не хотела нарушать закон: Дворец Олега — это гражданское сооружение, не имеющее к религиозным постройкам никакого отношения (Дворец князя Олега общей площадью 2530 кв. м — самое большое гражданское здание кремля, где до XVI в. предположительно находился княжеский двор. — Esquire).
В итоге после 44 лет работы в музее вопрос о моем увольнении решился в один день. Меня вызвали в столицу и попросили подвезти документацию, но в Москве выяснилось, что эти документы никому не нужны: мне с порога сунули под нос приказ о расторжении со мной контракта. Как заявил Швыдкой, «из-за нежелания идти на компромисс с церковью». Даже не дали трех дней доработать, чтобы я успела решить текущие проблемы, — последний свой рабочий день провела в Москве. В итоге церковь получила часть Дворца Олега. Зачем им было нужно это помещение, не знаю — оно до сих пор пустует. Я думаю, для архиепископа главное — это полный захват Рязанского кремля, рейдерский по своей сути.
Я однажды посетила Солотчинский монастырь, который еще при мне передали церкви, и была поражена тем изменениям, которые произошли там всего за год. В надвратной церкви Иоанна Предтечи монахи устроили сенохранилище. В Духовской церкви, в строительстве которой предположительно принимал участие Яков Бухвостов (русский архитектор конца XVII — начала XVIII вв., создавший Успенский собор Рязанского кремля. — Esquire), все забелили. Даже включая изразцы, которые сравнительно редко использовались для украшения фасадов церквей — их отливал известный мастер Степан Полубес. Я спросила у священника: «Что же вы, батюшка, делаете?». А он: «Наш храм должен быть как пасхальное яичко». Так что после этого диалога я не удивилась, когда узнала, что произошло в одном из храмов в Николо-Чернеевском монастыре. При реставрации там были вскрыты фрески, и по приказу нашего нынешнего архиепископа Павла их срубили.
Читать ещё: http://community.livejournal.com/ru_antireligion/4640911.html?#cutid1